Замужество.

Я сама не знаю, почему я стала ходить на свидания с этим ничем особо непримечательным парнем. Первые точки соприкосновения с ним мы нашли, когда он стал брать у меня книги, а значит у нас был один круг чтения и нам было, что обсудить. Он, как и я, любил книги. Потом он мне сказал про тот день, когда впервые сказал: "Пойдём?",что загадал, если сейчас встретит меня на посту и я пойду с ним гулять, то мы будем с ним вместе. У него была тогда другая девушка, с которой он встречался.
Мы много проводили времени вместе, все свободные вечера. Павел был не местный и плохо знал наш район. Я водила его по району, показывала свои любимые места, места, где проходило моё детство. Он мало говорил, а я говорила, и говорила, и говорила... Главное его достоинство было умение слушать не перебивая, но всем своим существом показывая, что это ему крайне интересно. Не могу понять, но, наверное, это судьба. Если раньше с Толиком я была просто слушателем, то здесь было всё наоборот! Нам было интересно вместе и мы ждали этих встреч и если по какой-то причине однажды эта встреча не состоялась, мы оба скучали и не могли дождаться следующего дня. Какое-то родство душ, что ли...Нам было хорошо вместе и мы очень быстро перестали друг друга стесняться и даже какие - то братские отношения были, не было каких - то обжиманий и поцелуев в подъезде, это уже стало, когда решили пожениться
Однажды он пригласил меня в кафе "Берёзка" - это тогда было очень приличное кафе и не самое дешёвое недалеко от Московского вокзала. Я принарядилась, вышла во двор, а там бойцы играли в волейбол и Паша вместе с ними. Увидев меня, он махнул мне и мы пошли с ним на трамвай. Ехали в трамвае минут 40, наверное, но только в кафе я увидела, что он пьян, да ещё немного выпил там. Я возмутилась, встала и пошла к выходу. Он расплатился и побежал за мной. Я тогда так на него разозлилась, что не хотела с ним садиться ни на какой транспорт и мы с Московского вокзала поздно вечером шли пешком. Он всю дорогу мне твердил, что, мол, брось меня и садись на транспорт, но я сказала, что не брошу его одного и доведу до общаги, а то его в вытрезвитель заберут. Так и шли долго, учитывая его шатающуюся походку. После этого он меня зауважал сильно, ведь если бы его забрали тогда в милицию, то его выгнали бы из пожарки точно и он лишился бы общежития, а это новые проблемы.
Однажды, когда Павел, как обычно, посвистел мне в окно, я не выглянула, тогда он бросил в окно камешек. Около окна на раскладушке лежал мой брат, который только что вернулся из командировки, камешек и попал в него. Брат вскочил, выглянул в окно и увидел какого-то бойца, обругал его, тот тоже ответил довольно так невежливо, на том и разошлись. Потом мне Павел сказал, что если бы он с самого начала знал, что я сестра этого нового начальника караула, то не подошёл бы ко мне вообще! А сейчас уже поздно, он влюбился.
Но после этого случая мой брат узнал, что я встречаюсь с парнем из общежития и написал родителям в деревню, что я гуляю с парнями здесь и он боится, что я дискредитирую его в глазах подчинённых. Приехал мой отец и начал вести со мной воспитательные беседы. Мне стало так обидно, я вышла на улицу, стою около подъезда, а Павел в тот день дежурил. Он подошёл ко мне, спросил, что случилось. Я ему всё рассказала, а он и говорит: "А ты скажи отцу, что я хочу жениться на тебе." Я спросила, когда он это планирует и когда он сказал, что где-то к Новому году(а разговор был в августе). Вот тут я ответила, что до Нового года навряд ли я с ним буду и если он хочет жениться, то пусть это делает сейчас. Мой отец работает в сельсовете и может там договориться, чтобы нас зарегистрировали задним числом. Так мы и решили и вернувшись с улицы я сказала отцу, что выхожу замуж и мы приедем регистрироваться в деревню через два дня. Вот таким образом я вышла замуж. Весь наш период свиданий и ухаживания был очень недолгим - 4 июля мы впервые пробежали, хлопнув дверью, через пост, а 22 августа мы уже зарегистрировали наш брак, а я так и не успела узнать, как его фамилия. Во время регистрации, когда надо было написать, какую фамилию будет носить жена, он не спросил даже, хочу ли я взять его фамилию, начал писать, а я так осторожно, заглядывала через плечо, чтобы увидеть, какая же у меня будет фамилия теперь? А потом с сестрой смеялись, что хорошо хоть не какая-нибудь Бесштанова оказалась или Гнида, как одна из наших общих подруг. На фото Павел с Леной на руках, а также наше первое совместное фото.

Как мы познакомились.

После окончания педучилища, когда я жила в Богоявлении, мой статус молодой учительницы позволил мне быть в центре внимания местных парней. Но после моего морячка все они мне казались скучными и совершенно неинтересными! Мне казалось, что я никогда не встречу такого человека, с которым мне будет интересно хотя бы просто разговаривать...
Я недолго работала в школе, после моего трудного 3го класса мне дали первый и третий класс малокомплектной школы, но я их не довела до конца и переехала в Горький. Там я устроилась работать воспитателем в детский сад, сначала в один, потом меня перевели на интернатную группу в другой. Первое время в городе я жила у своей тёти Ани Ляпнёвой, так как дружила с её дочерью Людмилой, а потом моему брату, который к тому времени окончил военно-пожарное училище и начал работать в пожарной части начальником караула, дали в этой же части комнату и я переехала к нему.
В то время в части на первом этаже находились служебные помещения, а на втором было общежитие для молодых бойцов-пожарных. А вот в другой части этого же здания на втором этаже находились квартиры и комнаты для начсостава, где мы и жили с братом. Когда я туда переехала, то, конечно же, обитатели мужского общежития начали проявлять ко мне интерес, да ещё ко мне часто приходила моя двоюродная сестра. Проходить в часть надо было через специальный пост(будку), где дежурили бойцы. Вот так однажды мы с Людмилой, проходя через пост, громко хлопнули дверью, да так, что и вторая дверь распахнулась и мы с ней убежали, но успели услышать, как дежурный боец чертыхнулся в наш адрес. Поэтому, когда мы возвращались снова через этот же пост, то мы уже специально громко хлопнули дверью, чтобы насолить этому дежурному. Вот так мы и заметили друг друга с моим будущим мужем. Мы стали с ним здороваться при встречах, а однажды, когда я возвращалась с сумкой книг из библиотеки, он попросил у меня что-нибудь почитать. Я вынесла ему тогда штук пять на выбор, он очень удивился, так как не рассчитывал на такую щедрость, но взял книгу, и потом брал ещё. Однажды, я вечером вышла погулять и стояла в будке, просто болтая со знакомым мне бойцом.Тут подошёл Он, немного поболтал с нами, а потом кивнул мне: "Пойдём?" Вот так мы начали с ним встречаться в свободное время от его работы. Я назвала его Он, потому что я не знала как его зовут! Мы ходили с ним на свидания, я знала имена его друзей, но его имени я не знала! Вот не спросила сразу, а потом было неудобно. Помню, как мы с Людкой смеялись над этим обстоятельством и всё время придумывали, как бы так незаметно выяснить его имя. У него был друг Валерка Смирнов, который называл его Улёлик (как выяснилось потом, он всех так называл), поэтому мы начали думать, что его имя Лёша. Обычно, этот парень приходил ко мне, свистел под окном и я выглядывала. Но однажды я куда-то ушла, а когда вернулась, то один из знакомых мне бойцов сказал: "Где ты ходишь, Пашка уж все окна обсвистал." Вот так я и узнала, как зовут моего парня. Теперь надо было узнать его фамилию. То же было много всяких ухищрений, я спросила его, какое у него было прозвище в школе, он ответил: " Образец, как ещё", но я даже не могла подумать, насколько я была близка от истины тогда и этот ответ мне ничего не сказал. А потом уже не было времени, чтобы выяснить его фамилию. На фото Павел.

Вот такая канитель...(часть восьмая).

Я не могу ничего не сказать здесь о том, или вернее, о той, которая очень часто сопровождала нас в наших прогулках. Это гитара и песня. Он часто брал с собой гитару и много пел авторских бардовских песен - Высоцкий, Визбор, Якушева и т д. Его любимая песня "У Геркулесовых столбов лежит моя дорога..." Я не могу сказать, что он виртуозно играл на гитаре, так, обычное бренчание, но пел с таким чувством и душой, что казалось, это о тебе и для тебя.
Однажды он не пришёл на наше свидание. Я ждала очень долго в нашем дворе-колодце, сидела на лавочке, пока не вернулся с работы мой брат, который всегда возвращался очень поздно. А в то время Коля готовил к выходу в свет свою вторую книгу стихов и у него в связи с этим было много беготни. Как всегда он меня подбадривал, что всё нормально, мало ли что бывает... Прошло где-то дней пять. Однажды днём в дверь позвонили, на пороге стоял он, вид у него был, конечно же...какой-то весь разбитый, усталый, даже измученный...В тот день он много молчал, не пел и не шутил, как обычно, а потом вдруг сказал:"Прости, я очень виноват, но я ничего не мог с собой сделать, я пытался, но оказался слаб, но я справлюсь, ты мне только верь" Вот тогда я и узнала, что у него периодически бывают запои, хотя он пытается с этим бороться, но его друзья не помогают ему, а только подталкивают к этому. Но это очень хорошие люди и он не может просто бросить их и не общаться, так как они много помогали и продолжают помогать ему во всём.
И я должна увидеть его друзей, так он решил. Была какая - то вечеринка, даже не помню по какому поводу. Но он пригласил меня с собой туда, сказал, что там все свои и всё свободно, делай, что хочешь, никто никого не развлекает и никто никакими условностями не связан. Мне было очень любопытно и я согласилась туда пойти. Действительно, много там было народу, все очень хорошо общались друг с другом, меня сразу приняли как свою, кто - то пил, кто - то просто ел, вот тогда я увидела здесь впервые Юрия Визбора, который сидел среди небольшой группы и что- то тихо наигрывал на гитаре. Когда Толик мне на него показал, я просто обалдела, я даже хотела подойти к этой группе, но тут какая - то девица с визгом выскочила на середину комнаты, вскочила на стол и начала с громкими рыданиями и нечленораздельными звуками рвать на себе одежду и бросать на пол. Образовалась какая-то сумятица, все бросились к ней, а Толик схватил меня за руку и увёл оттуда. На мой вопрос кто это и что это было, он ответил, что я, возможно, знаю её имя или скоро узнаю, так как эта девушка очень талантлива. Это была моя первая встреча с наркотиками.
Друзья его мне действительно понравились, такие простые люди, такие дружеские рукопожатия и все принимают тебя такой, какой ты есть и сразу доверяют тебе без остатка, только лишь потому, что тебя привёл один из друзей. Чувствовалось, что Толика здесь все любят и хорошо к нему относятся, какие - то братские отношения, очень тёплые и близкие. Таких друзей просто так не бросишь.
Когда потом дома я, как обычно, рассказывала своему брату об этой встрече, он сказал, что здесь не всё так просто и он слишком хорошо знает эту компанию, мне надо получше присмотреться к этим людям и самой быть осторожнее. Но я верила в свою любовь и уверена была, что со мной ничего не случиться плохого и Толик тоже справится с этим. Всегда хочется верить в лучшее, тем более в молодости, только потом понимаешь, что бывают в жизни моменты и ситуации, откуда нет выхода и не все дороги ведут в храм, а бывают дороги в никуда...
После этого вечера мы как - то больше стали говорить о жизни и дальнейших наших отношениях. Тогда он сказал, что безумно любит искусство и оно всегда будет на первом месте для него, а всё остальное на втором и даже я. Мы оба хотели быть вместе, но кто - то из нас должен сделать выбор. "Я люблю Ленинград. Он источник моего вдохновения, здесь большие возможности творить, но что мне делать в вашем Горьком? Я просто умру там как художник и как человек". Я тогда думала, что если человек любит, то пойдёт за тобой на край света и этим человеком должен быть он, а не я. Это он должен идти за мной на край света, а я не Пенелопа, так ему и сказала.
Когда я уезжала домой в Горький, он не пришёл на вокзал меня провожать, хотя обешал, мы все его ждали: и я, и семья моего брата...На снимке паспортное фото уже после флота.

Вот такая канитель...(часть седьмая).

Кажется, я добралась в своих воспоминаниях до главного. Были ли у меня какие-то чувства и трепетало ли моё сердце, когда мы шли в это общежитие? Нет, не трепетало, тогда мне казалось, что всё прошло, всё умерло и только любопытство вело меня туда. Может быть, это действительно так бы и осталось, только любопытство и светлая грусть, если бы не было этой встречи.
Когда в очередной раз зазвонил телефон и брат, кивнув мне на него, вышел в другую комнату, увлекая за собой отца, я как-то несмело дрожащей рукой взяла трубку и каким-то сиплым голосом издала звук, то в ответ услышала тихое: "Это ты?" Вот тут у меня просто всё оборвалось внутри и слёзы подступили к горлу, я не могла произнести ни одного слова, в ушах шумело. Он что -то почти кричал в трубку, что-то пытался объяснить, а я молчала и ничего не могла понять. Через некоторое время брат подошёл ко мне , трубка в моих руках уже молчала и только тихо издавала короткие гудки, положил трубку на телефон. "Что он сказал?" "Не помню, я ничего не помню, я ничего не могла слышать." " Он знает наш адрес? Он называл, хоть какое - место?" "Кажется, он говорил что-то о метро..."
Я не знаю, можно ли найти человека в метро в таком большом городе, ведь метро - это целый подземный мир, много станций, подземных переходов, толпы спешащих по своим делам людей... Но, видно, судьбе было так угодно, чтобы мы встретились и поэтому не успели мы с братом дойти до ст.метро "Василеостровская", как я увидела его, стоящего немного сбоку от входа. Как ни странно, но моя оторопь к тому моменту прошла и встреча состоялась совсем обыденно: "Привет, привет, вот мой брат, а это мой друг по переписке. Как дела?" И всё в том духе. Вскоре мой брат ушёл, взяв слово, что мой друг меня не оставит одну и проводит до дома. Мы как - то скованно себя чувствовали первое время, но скоро это всё прошло и казалось, что мы давно вместе и не было этих месяцев разлуки, мы 100 лет знакомы. Встречались мы каждый день, мы гуляли по городу, он так много мне рассказывал, с ним было так интересно! Он показал мне все его самые любимые и просто знаменитые места в Ленинграде. Мы облазили всю Петропавловскую крепость, мы посетили все музеи. Тогда стояли белые ночи, ведь была вторая половина июня, мы не замечали где день, где ночь, время слилось в один длинный нескончаемый день...Мы гуляли по Невскому, бродили по набережным Фонтанки. Ездили в Петергоф смотреть знаменитые фонтаны и царский дворец. Потом, когда я Была в Версале, французский царский дворец мне показался каким-то серым и не таким пышным, что ли, как петергофский. Тогда в целом мире не было человека счастливее меня! Нам было хорошо вместе. Так прошли две недели, ему надо было возвращаться к работе. Он тогда вместе с группой художников расписывал огромные панно на площади у входа в Зимний дворец, мы ходили смотреть их, город готовился к празднику - день города, кажется, или что - то другое, не помню точно. Но я так и не спрашивала, почему же он перестал мне писать, ведь мы могли и не встретиться больше, я как то боялась, что это внесёт какой-то диссонанс и разрушит наши отношения. Я не строила никаких планов на будущее, я просто жила сегодняшним днём и наслаждалась тем, что имею сегодня.
Дома брат спрашивал меня о нём, немного подтрунивал надо мной, приглашал вполне серьёзно остаться у них в Ленинграде. В то время он уже работал главным редактором в каком-то молодёжном издании и предлагал мне поработать у него журналистом в отделе искусства, благо у меня знакомый профессиональный художник есть. По поводу наших отношений он всё время намекал: " Выдадим тебя замуж здесь..."
Но ни о каком замужестве и речи не шло у нас. Мы даже никогда не говорили о любви, мы не целовались даже, но столько было нежности в его глазах, в его прикосновениях рук, так бережно он относился ко мне. Он как-то сказал только, что он очень дорожит нашими отношениями и так трепетно ко мне относится, что каким-то грубым движением боится спугнуть то светлое, что есть между нами. Это была какая - то платоническая любовь, выражаясь его же ранее сказанными словами. Ну, а я просто утонула в его глазах, ради него я готова была на всё. Я просто хотела видеть его всегда, я хотела быть рядом, для меня было счастьем дышать с ним одним воздухом...(продолжение следует).

Вот такая канитель...(часть шестая).

В Ленинграде мы остановились у племянника матери Коли Сорокина, который жил в то время на Васильевском острове в коммунальной квартире, но его семья занимала две комнаты. Он жил с женой, тёщей и дочкой его жены от первого брака Анечкой, которой в то время было лет пять, наверное, не помню точно. Мой брат окончил Университет в Ленинграде, он учился с Эдитой Пьехой на одном курсе, но на разных факультетах - он на факультете журналистики, она на психологическом или что-то в этом роде, тогда она пела в студенческой самодеятельности и свою карьеру певицы только начинала. Мой брат по программе студенческого обмена или, по какой-то другой, я не помню точно, какое-то время учился в Берлинском университете и свободно говорил на немецком. Его жена и тёща были эстонки, хорошо говорили тоже и на немецком, тёща вообще с трудом объяснялась на русском. Немецким языком владела и их дочка Анечка. Вот когда я приехала к ним, то пообщавшись со мной, мой брат решил очень просто мою проблему с немецким, так как я знала язык, но не было разговорной практики. Он просто запретил всем своим домашним говорить со мной на русском! Когда уехал мой отец, а я осталась у них, они провели со мной этот эксперимент и через неделю я уже могла сносно общаться, а через две разговаривала с его тёщей Сенией Христифановной на немецком!
Отец жил там две недели, потом мы должны были уехать, но Коля уговорил отца меня оставить на лето у них, тем более, что Анечку они тогда куда-то отправили отдыхать с её отцом. Вообще, у них были очень хорошие отношения с первым мужем Эли(так звали жену моего брата), он приходил в гости к ним, иногда вместе встречали праздники, такое редко бывает в жизни. Он был полярником, учёным и часто уезжал в экспедиции надолго, поэтому и семья распалась.
Однажды отец, когда мы гуляли по городу, предложил мне обратиться в Горсправку и попытаться найти моего морячка. Нам там выдали несколько адресов, один из них был на пр.Стачек в общежитии Кировского завода. Я сразу решила, что это то, что нам нужно, хотя не очень понятно было, какое отношение художник может иметь к Кировскому заводу. Дома мы спросили моего брата, как нам проехать на этот проспект и к этому общежитию. Тогда я просто сказала ему, что это мой знакомый и тогда он вспомнил, что как-то зимой ему позвонил незнакомый мужчина и передал привет от меня. Это меня как-то окрылило. И вот мы с отцом отправились на поиски. Нашли мы очень быстро и без проблем это общежитие. Но на вахте сидела такая строгая тётка, которая сердито на нас закричала, когда мы попытались войти. Когда же мы назвали имя, кого мы ищем, то она сразу указала , где его комната, чувствовалось, что его часто навещают незнакомые люди и она к этому привыкла. Мы вошли в вестибюль - всё вокруг было такое старое, обшарпанное, какое-то запущенное. Нашли нужную комнату, отец негромко постучал - всё тихо. Тогда он постучал громче - опять тихо. Мы уж хотели повернуться и уйти, но тут в комнате послышалось какое - то движение и через некоторое время дверь распахнулась. На пороге стоял заспанный лохматый парень в спортивном костюме, я его сразу узнала - это был он. Он не узнал меня совсем! Да, впрочем, узнать было сложно, он мне присылал много своих фото, а я только однажды прислала ему своё неудачное фото, да у меня не было возможности фотографироваться в деревне. Он спросил: " У вас заказ? Вы откуда?" Тогда я шагнула вперёд и, пошарив в своей сумке, на клочке бумажки написала телефон брата и сказала: "Позвоните по этому телефону". Мы повернулись и ушли. Пока мы добрались до Васильевского, да ещё заходили по пути в магазины, так как отец уже скоро уезжал и мы хотели купить подарки кое-какие, он обрывал телефон! Он узнал телефон, который я когда-то давала ему, или у него сохранилась ещё та моя запись, я не знаю, но когда мы явились на квартиру к брату, тот сказал, что если бы мы не явились ещё с час, то его телефон просто бы взорвался! (продолжение следует).

Вот такая канитель...(часть пятая).

В одном из своих писем, он написал мне, что когда узнал, что я - учительница, то просто мурашки побежали по его спине, так как в детстве у него были кошмарные учителя. Вообще, по его рассказам, он был трудный подросток, да и каким он мог быть , если ему самому приходилось пробиваться в жизни. Никто его не защищал, даже в детстве, никогда он не видел ласки и вырос весь, как колючий ёжик, без любви, с самого раннего детства, получая подзатыльники, научился огрызаться. Он ничего хорошего не ждал от жизни и от людей, даже здесь, на флоте был такой момент, когда он уже был на грани отправки в штрафбат, так как ударил какого-то молоденького лейтенанта за то, что тот выпил и решил показать рядовым, что они быдло и ничтожество против него. Он много цитировал Остапа Бендера, казалось, что книги о нём знал наизусть.
По окончании службы Он хотел приехать ко мне, мы мечтали, как это будет, что мы будем делать вместе. Но потом он написал, что он не сможет приехать, так как дорогу домой ему, как детдомовцу, оплачивает государство, но билет ему покупают только туда, откуда он призывался, то есть в Ленинград. Своих денег у него нет, так как известно, что в армии у нас зарплату не платят. Да и вообще, как он приедет без денег: "Дай мне денег, я куплю тебе цветы и мороженое"-я так не могу" - писал он мне тогда. Тогда мы решили, что он едет домой в Ленинград, там как-то обустраивается, зарабатывает деньги, а потом приезжает ко мне. Так как пока неизвестен его адрес, то я буду писать ему на Главпочтамт "до востребования". И вот, перед самым Новым годом 1970 года он закончил службу и уехал из Североморска в свой Ленинград. Были праздники, были ёлки в школе, другие мероприятия, писем от него не было. Я написала ему только через две недели, как обычно,не дожидаясь его писем, писала несколько раз, но вскоре мне вернулись мои первые письма с пометкой "Адресат не явился". Я тогда писать перестала. Да, я ещё забыла сказать, что я дала ему телефон моего двоюродного брата в Ленинграде, чтобы он позвонил ему и передал от меня привет. Это в дальнейшем сыграет свою роль в этой истории. Можете представить, как мне было обидно и горько, я так привыкла к этим письмам, так было пусто и одиноко на душе, как будто жизнь закончилась...
Закончился мой первый, мой трудный учебный год. Мой отец решил съездить в Ленинград в гости к родственникам и взять меня с собой. Нас Иринарх Иванович пригласил всех на нашу первую встречу в Лукоянов сразу после окончания учебного года. Я поехала туда всего на один день и вечером того же дня вернулась домой, так как мы с отцом уезжали в Ленинград на другой день.Это была моя первая поездка в Ленинград...(продолжение следует).

Вот такая канитель...(часть четвёртая).

Он писал мне каждый день, иногда несколько раз за день, но так как он находился на корабле и почту туда привозили и забирали не каждый день, то письма копились, а потом приходили все кучей. Писал, не дожидаясь ответа на предыдущее письмо, я делала то же самое и получалось, что ответы опаздывали. Но это было в той переписке не очень важно, так как это часто были риторические вопросы, то есть вопросы, не требующие прямого ответа. Это по сути были листочки из дневника его и моего, письма - исповеди, письма как всплески наших душ...Очень часто, когда я приходила домой с работы, то мой ящик был забит пачкой писем, Его писем. Я закрывала в школе дверь и летела домой как на крыльях, потому что знала, что там ждут меня Его письма. Проверяла детские тетрадки, писала планы уроков, а потом писала ему письма...и неважно, что в этот день их не было, значит, через день-два я получу сразу 5-7 штук. Мы просто уже не могли жить без этого общения, я просто с головой утонула в этой переписке и в целом мире для меня в то время не существовало никого! Постепенно письма как-то сами собой стали более интимнее что ли, нет, там и намёка не было на что-то вульгарное, типа секса и т п. Нет, но столько в них было душевного тепла и чего - то такого, что предназначалась только мне и делиться с кем-то этим было просто кощунством. Трудно передать, что я чувствовала тогда, но мне казалось, что Он - это моя Мечта, это моя Судьба и другого никогда я не смогу любить так, как я его любила в то время. Сейчас думаю иногда, а можно ли это назвать любовью, неужели можно влюбиться в человека по письмам, в чужого, совершенно незнакомого человека, которого ты видела один только раз, да и то мельком? Это странно кому-то, наверное, но тому есть пример, может, кто-то слышал о лейтенанте Шмидте и его почтовом романе? Одна единственная случайная встреча с женщиной, а потом были только письма и любовь, которая его сопровождала всю его короткую жизнь. Значит, бывает такое в отношениях людей?
Как ни странно, мои родители относились к этой переписке вполне нормально, всегда отдавали мне письма, никогда не пытались их прочитать. Может потому, что не знали, что я переписываюсь просто с незнакомым человеком.
Как-то я пропустила несколько дней, дня два, может, так как ездила на конференцию учителей в район,и не писала ему. Естественно, это сразу заметно в нашей ежедневной переписке. Вот тогда он впервые мне написал, что когда привезли почту и там не было ни одного письма для него, он очень испугался, что мне надоело ему писать и он никогда больше не увидит моего ровного почерка, что я стала неотъемлемой частью его одинокой жизни и для него нет человека ближе и роднее, чем я. Хотя не было ни одного слова о любви, но всё было понятно и так.
Мы уже строили планы о нашей встрече, так как срок службы у него скоро заканчивался...(продолжение следует). На этом и последующих фото А.Синкин.

Вот такая канитель ... (часть третья).

По распределению я поехала работать в своё Богоявление, так как на меня пришёл запрос из местного РОНО (это мой отец постарался). Дали мне тогда сразу третий класс, ох и намучилась я с ним! Этим детям просто не везло с самого начала, проучились всего два года в школе, а сменилось в их классе несколько учителей. Я была у них не то 7, не то 8. Класс был запущен до крайности - пришли в третий класс учится, а не освоили программу второго класса, да ещё самый большой в школе по численности - 42 человека, из них 5 или 6 второгодников, и даже 2 или 3 третьегодника были. Ничего-то они не умели и не знали эти дети: ни учебного материала, ни дисциплины в классе не было. Первый раз пришла я в этот класс, боялась ужасно, но ничего, они меня нормально встретили, многие меня знали просто как свою соседку, моя крестница Ольга Котунова здесь же в моём классе была. Помню, иду по улице после первого сбора, а одна девочка увидела меня на улице и кричит своему младшему брату: "Сашка, смотри, вон эта девочка - наша учительница!" Я же ростом маленькая, худенькая, некоторые девочки в классе, не говоря уж о мальчиках, были с меня ростом и даже выше. Но как-то я нашла контакт с этими детьми и к дисциплине их приучила и материал подтянул. В то время был такой переходный период, вводилась новая программа, причём учитель сам выбирал, по какой программе ему работать, а с четвёртого класса уже начиналось предметное обучение, то есть, третий класс был выпускной. У меня за год двое детей вышли в отличники, но я боялась, что в 4 классе они съедут, но они не подвели меня.
Вот из Богоявления я и написала письмо тому морячку, вот, мол, я теперь эдесь живу и работаю в школе учителем. Он ответил быстро очень, как будто письмо его было уже написано и он только ждал адрес. Очень интересно всегда было читать его письма, так как он писал так, как будто дневник вёл. Он мне рассказал всё о себе. Он сам детдомовский, родом из Ленинграда, отец, как он выразился, заблудился в подвалах НКВД, когда Толик, так звали морячка, был ещё маленьким, мама умерла, когда ему было 6 лет. После смерти матери соседки написали тётке в Кемерово, но та не ответила и ребёнка благополучно отправили в детдом. Жизнь там у него была несладкой: "Я ещё на детский кулачок намотал этих горьких сопелек..." так писал он о своём детстве. Очень рано у парня проявилась творческая натура, он хорошо рисовал и лепил. Его учитель рисования сумел распознать его талант и устроил мальчика в очень престижную художественную школу при Академии художеств г.Ленинграда. "Это была школа бездарных детей и одарённых родителей, а я был там белой вороной."Он мне часто рисовал разные рисунки в письмах, потом даже прислал вырезанную на линолеуме летящую бригантину, посылочку такую сделал, вложив в неё ещё и матросскую тельняшку, которая долго у нас хранилась, пока я её не отдала. Он всегда писал очень много и подробно, у него был очень интересный слог, чувствовалось, что человек он неординарный...Я отвечала тем же, подробно рассказывая, как у меня дела в школе, как я борюсь с этим трудным коассом...Постепенно писем становилось всё больше и больше...(продолжение следует). На фото - одна из ранних работ моего друга.

Вот такая канитель...(часть вторая).

Это первое письмо я помню хорошо, оно будто стоит у меня перед глазами...Этот ровный красивый почерк, тёмные чернила, чётко выделенные абзацы...И начиналось оно несколько необычно: "Если человек обливает другого грязью и выставляет дураком, то надо подумать, кто из них дурак, а если это делают оба, то всё ясно..." И только после этого эпиграфа стояло традиционное "здравствуй". Парень написал, что всё это время писал мне он, а не Сергей, как мы думали, так как Сергея перевели на другой корабль, а он взял никому ненужное письмо как-то, открыл его и начал отвечать. Но ему это надоело и он предложил мне просто писать друг другу нормальные человеческие письма, так как он человек очень одинокий и ему никто не пишет. Чем - то это письмо меня задело тогда, необычным слогом, какими-то нестандартными выражениями, чувствовалось, что парню действительно очень одиноко и тоскливо...Я просто не могла бросить его и не ответить. Ответила, тем более, что он написал, что он уже видел меня, когда приезжал к Сергею в Лукоянов. Это был тот самый молчаливый морячок, что когда-то всегда стоял в сторонке и не глядел на нас! Мы тогда с девчонками долго вспоминали, какой он из себя, я помнила только - тёмненький, невысокий, симпатичный парнишка.
Начались госэкзамены и мне было не до писем, поэтому на второе его письмо я не ответила, отложив это на потом, тем более, что ничего существенного в нём и не было.Вернее, я просто написала ему, что у меня госы и я скоро просто уеду из Лукоянова, напишу, как только освобожусь. Мы сдавали четыре госэкзамена, на подготовку времени давали много, так что экзамены растянулись на целый месяц. Я тогда сдала три экзамена на 5 и математику на 4, хотя могла и её( как считала мой учительница), сдать на 5, но я не верила Ольге Александровне тогда и считала, что математика не мой конёк. Только в ВУЗе убедилась в обратном, когда поступила на факультет экономики. Но вот сданы последние экзамены и впереди выпускной бал! Первый мой бал в белом бальном платье! До писем ли мне было! Я купила белый исскуственный шёлк, сама кроила и придумывала фасон, сама шила на руках! Машинки-то не было у нас на квартире. Красивое было платье, всем понравилось, наша квартирная хозяйка меня очень хвалила и всё своей дочери в пример ставила. Выпускной вечер нам делало педучилище полностью за свой счёт и мы нисколько не складывались тогда. Столы были накрыты в спортивном зале: было шампанское и красное лёгкое вино, много сладостей и всяких вкусностей, как вознаграждение за наши голодные студенческие годы. Тогда в моду только вошёл твист, вот его-то мы и танцевали на балу большей частью, когда окончилась та танцевальная программа, что была намечена организаторами вечера. В тот вечер мы отрывались, как сейчас говорят, с одним парнем из группы Д Сашкой Резайкиным, такой низкий твист мы с ним делали...А потом до самого утра я гуляла с другим парнем по имени Слава, не помню уже, почему именно с ним я тогда ушла, он вообще не был студентом, просто работал водителем грузовика и возил нашу агитбригаду на концерты и ухаживал в то время за Валей Лапиной! Но мы с ним просто разговаривали обо всём и ни о чём, он тогда сказал, что когда на концерте в Кудеярове я вышла на сцену в коротком платье с бантом на голове и начала детским голоском читать свой монолог, то он подумал, что мне всего лет 13, не больше...
Наверное, можно подумать, что я отвлеклась и ушла в сторону от основной темы, но это не так. Это мой литературный приём, что бы затянуть время и дать понять, как и чем я была занята и почему не писала своему морячку, а он ждал и, как оказалось, очень переживал по этому поводу...(Продолжение следует). На фото тот самый морячок.

Вот такая канитель...(часть первая).

Ещё когда учились в педучилище на 3 курсе, пошла у нас среди девчонок мода - переписываться с парнями из армии. Доставали адреса кто как мог, то знакомые дадут адресок своего родственника, то какой-нибудь счастливице пришлёт из армии адреса её парень, а она раздаст их подругам. Таким образом я переписывалась сразу с троими, кажется, парнями.
Я уже писала, что когда мы учились на 4 курсе, то жили уже на другой квартире и там в соседнем доме жил мальчик младше меня на 4 года - мой потенциальный обожатель. Вот у него-то и служил в армии во флоте старший брат Сергей. Он приезжал на побывку со своим другом и они приходили к нашему дому частенько, когда мы там собирались на завалинке и песни-пляски под баян Сони Власовой заводили. Сергей был парень очень насмешливый, весёлый, как говорится, слова в простоте не скажет, а вот его друг нам почти не запомнился, так как был очень замкнут и молчалив, всё время в сторонке стоял и даже не глядел на нас, как нам казалось тогда.Да и мы не обращали на него внимания.
Вот этот - то Сергей и решил написать мне письмо после того, как уехал к месту своей службы. Почему именно мне он тогда написал, наверное, потому, что больше всех именно со мной у него была словесная перепалка всегда. Первое письмо было откровенно хамское, с издёвкой, с какими - то не очень хорошими иллюстрациями, без мата, но почти на грани. Мы и поржали тогда основательно с девчонками нашими, но решили спуску не давать и тоже ответить в том же духе. Помогать мне вызвалась моя подружка Тоня Хитина, с которой мы в то время вместе жили и дружили больше всех. Я сочиняла, а она рисовала смешные картинки, что она умела делать классно в карикатурном стиле. Помню, она нарисовала мужичка в семейный трусах, волосатого, лысого - это мы назвали"Портрет Сергея", который делал гимнастику. Сначала мы обычно читали эти письма все в комнате, а потом уж отсылали. И так подобная переписка длилась у нас месяца два примерно, почти до госэкзаменов. Я заканчивала и мне надо было готовиться к серьёзным экзаменам, не до такой переписки стало и писать я просто бросила, а Тоня одна тоже не захотела, так, казалось, всё затухло...
Но только казалось, а на самом деле всё только начиналось. Именно в этой переписке я и встретила человека, которому были отданы всего несколько месяцев моей жизни, но тем не менее, который оставил в ней такой светлый и грустный след...Поэтому, я решилась всё-таки написать о нём здесь. Его письма я хранила много лет, о них знал мой муж. Он тогда сказал мне: "Зачем ревновать к прошлому, было и было...", но читать тогда наотрез отказался.
После перерыва почти в два месяца пришло письмо от Сергея, мне читать было некогда и оно валялось несколько дней нераспечатанным, пока кто-то из моих соседок по комнате его не открыл (так как эта переписка заведомо была общей, то такое допускалось). Но, оказалось, что содержание этого письма предназначалось только для меня, поэтому мне его и передали с извинениями.(Продолжение следует). На фото тот самый корабль, на котором служил наш друг по переписке.

80-летний юбилей.

Да, Лукоянов - это особая часть моей жизни, самая лучшая часть моей юности. Здесь я встретила лучших учителей в моей жизни, которым я многим обязана, здесь я встретила моих лучших друзей, с которыми и сейчас имею крепкую дружбу, здесь формировался и закалялся мой характер и взляды на жизнь, которые в дальнейшем во многом определили мою судьбу. И не забыть этого, и не стереть из памяти...
Прошлым летом 1-го июля 2009 года мы праздновали юбилей - 80 лет педучилищу, а ныне это педагогический колледж. Я тоже ездила туда со своими подругами. Столько народу было!!! Наверное, Лукоянов не видел такого нашествия со дня монголо-татарского ига, если таковое имелось в его истории.Когда мы ехали, то у же на автостанции в Арзамасе вокзал был забит пассажирами до отказа, очереди в кассы и толпы людей, осаждающих транзитные автобусы, найти такси было великим счастьем - все ехали в Лукоянов... Нас было трое, мы сначала растерянно потоптались около рейсового автобуса, потом какие-то трое молодых мужчин пригласили нас с ними вместе взять частника, почему-то там вмещалось как раз 6 человек и дешевле поэтому получалось, но тут, о, счастье! контролёр, проверив билеты, разрешила водителю взять ещё несколько человек и мы, зажатые так, что не вздохнуть, но счастливые, двинулись в путь...
Через час мы были на автостанции в Лукоянове, наивные, ждали городской автобус до педучилища. Но в этот день любой дребезжащий и разбитый "Беларусь" был роскошью, не только автобус. Нам повезло и мы нашли частника на какой-то иномарке, спрашиваем:"Сколько за проезд?". "60 рублей". Дорого(городок-то маленький, вся дорога на машине минут 10), но куда деваться,протягиваем водителю 180 рублей(по 60 с каждой), а он нам: "Да всего 60, а не с каждой, я так на вас озолочусь". Но до педучилища он нас всё-таки не довёз, так как весь центр города был запружен припаркованными машинами и перекрыт милицией, городской транспорт туда не ходил тоже. Шли пешком...И вот мы на площади Мира, а вот и наша родная ALMA-MATER...Сразу же у входа в толпе увидели своих однокурсников, однокашников. Так как мы держим связь всё это время друг с другом, то, конечно, мы из нашей группы многих знаем в лицо, но всё равно долго не виделись, а кого-то вообще не видели все эти годы...Обьятия, слёзы, смех, вопросы...Прошли регистрацию, конечно же фото на память, муж Вали Лапиной снимал нас на видеокамеру. По традиции ходили нашей группой на кладбище, почтить память учителей, постояли молча на могилках Иринарха Ивановича, Куманёва, возложили цветы...А потом было торжественное собрание в местном ДК, зал просто не мог вместить всех приехавших и всё происходящее транслировалось на площадь. Столько проникновенных слов было сказано, как ревел зал, когда кто-то из гостей выходил на сцену и говорил: "Я - выпускник ...года и моё имя..." Самое большое количество было с нашего курса, так как нашему выпуску исполнилось 40 лет! Прекрасный концерт, и мы увидели, что наши традиции не потеряны, всё также в колледже работают увлечённые и творческие люди. Выступал министр образования правительства Нижегородской области и а'капелла спел песню о любимом городе!
Но главной частью нашей встречи было, конечно же, неформальное общение после торжественной части. Весь наш выпуск собрался в саду у Шуры Валовой(Павловой), которая преподаёт в колледже русский и литературу и живёт в Лукоянове.Долго сидели там на природе, угощение купили в магазине, а потом уже небольшой группой в 6 человек пошли на квартиру к другой нашей однокурснице Маше Морозовой, где мы должны были ночевать, Да какой там сон! Всю ночь говорили, говорили, говорили...
А на площади в городе до поздней ночи гремела музыка и были танцы...Всего в Лукоянов в тот день съехалось 2000 человек, а в городе население всего 750 человек...
На память осталась видеозапись от Вали Лапиной...На фото мы в один из наших приездов в Лукоянов уже после окончания, а на втором фото мои подруги теперь и в социальных сетях тоже - справа Аня Червен(Жирнова), а слева Валя Кочергина(Сидорова).